В прошлые выходные ездили с друзьями на шашлыки. Раньше все мы жили в одном городе, но однажды жизнь нас разделила. Я перебрался в столицу лет пятнадцать назад, а они – всего около года. Несмотря на расстояние, связь друг с другом мы никогда не теряли. И вот теперь воспользовались возможностью снова собраться нашей душевной компанией, как в былые времена.
К моему удивлению, присоединилась к нам и Женя. Обычно девушки её возраста избегают участия в подобных «старпёрских» вылазках. Но она чувствовала себя вполне комфортно, охотно общалась и с родителями, и со мной. Участвовала в приготовлениях к застолью, смеялась над нашими шутками и шутила сама.
И это была уже вовсе не та угловатая рыжая девчонка в оранжевых (под цвет волос) шортиках, со смешными косичками, какой я её помнил. Её круглое, по-детски наивное личико научилось за эти годы выражать куда более широкий спектр эмоций. Я с интересом смотрел на неё, но не слишком пристально, чтобы не смущать.
Я узнал, что она уже окончила первый курс московского ВУЗа, причём технического. Это было неожиданностью, поскольку в детстве она увлекалась рисованием кошечек и лошадок, и все были уверены, что из неё получится художница или актриса. А тут вдруг вдруг потянуло на физику с математикой…
Правда, выяснилось, что на второй курс Евгения перешла с парой «хвостов», один из которых – по информатике. Она сама поведала мне об этом, пока мы вместе помешивали угли в мангале.
— Вот как… А какой язык программирования изучаешь? – поинтересовался я.
— Да этот… как его… плюс-плюс какой-то – поспешил ответить за неё отец, нанизывавший мясо на шампуры.
— С++, наверное? – уточнил я.
— Во-во!.. Слушай, а ты ж в этом шаришь? Может, подсобишь по старой дружбе? А?..
— Ой, правда… – вмешалась в разговор нарезавшая овощи мама. – Мы тут хотели репетитора ей поискать, а она наотрез… Сама, говорит, справится… А ты же свой, поможешь?.. А, Жень? Что скажешь? – обратилась она уже к дочери.
— Сама справлюсь. – коротко отрезала Женя.
Зажмурившись, она склонилась к мангалу и принялась отрешённо дуть на угли. Голос молодой девушки прозвучал тихо, но как-то неожиданно уверенно и спокойно. Я не сдержал добродушной улыбки, глядя на её женственный, но очень волевой профиль. В её облике невероятным образом гармонично сочетались упрямство и ранимость, своенравие и покорность, бунтарство и послушание…
Она не могла этого видеть. Но каким-то одной ей ведомым образом ощутила на себе мой направленный взгляд и машинально поправила прядь волос, упавшую на гладкую белоснежную щёчку. Девушка завела её за миниатюрное ушко и склонила голову немного вбок, открыв моему взору свой изящный подбородок и тонкую шею.
— Ну… С++… – нарочито нехотя промямлил я, нехотя тыча в угли палкой, – В принципе, это как раз то, чем я зарабатываю на жизнь в течение последних пары десятков лет…
Я знал, что «пара десятков лет» в сознании столь юной особы прозвучит как «целая жизнь» или даже «почти вечность». И это возымело эффект. Не сразу, но вскоре, прекратив раздувать мангал, она украдкой бросила в мою сторону отрывистый взгляд. Однако встретившись в тот же миг глазами со мной, поняла, что украдкой у неё не получилось.
Тогда Женя медленно выпрямилась, развернулась ко мне лицом и, манерно положив руки себе на колени, демонстративно уставилась в упор немигающим взором. На её личике застыла едва заметная лукавая улыбка. А в глубине красивых серо-голубых глаз явственно читался какой-то вызов, смысла которого я никак не мог уловить. Но я его принял, и мы играли «в гляделки» секунд, наверное, тридцать.
— Тааакс… Ну, что тут у вас, кочегары? Угольки-то созрели?..
Глава семейства подошёл и встал аккурат между нами. В руках он держал внушительный веер из шампуров с насаженными на них кусками мясной вырезки и разноцветными овощами. Мы втроём принялись раскладывать эту красоту над пышущими жаром углями. Я молчал, Женя тоже, а её отец активно руководил процессом.
— Погоди, погоди… сдвинь-ка вон тот чуть правее… ага, вот та-а-ак…
За это время девушка дважды, будто невзначай, коснулась кончиками пальцев моей руки. В иной ситуации я бы не придал этому значения. Но не скрою – мне тогда почему-то стало неожиданно приятно. Вообще, надо сказать, с того момента в поведении Жени что-то изменилось.
О нет! Она и не думала со мной флиртовать. А если и так, то делала она это весьма нестандартным образом. В свои пятьдесят я повидал немало и двадцатилетних девчонок, и зрелых женщин, так что знаю, в чём это у них выражается. Но эта ясноглазая загадка озадачила меня не на шутку.
Не знаю, что было у неё в голове, но мне показалось, что она знает, что происходит в моей. И ей это нравилось. Она умело играла на струнах своего обаяния, упиваясь тем, как отзвуки этой неземной мелодии резонируют у меня в сознании.
Будь в её поведении хоть намёк на вульгарность, я бы тут же отстранился и тем самым «поставил на место» не в меру осмелевшую красотку. Но не было же подобного и близко! Она как будто не делала вообще ничего нового – продолжала вести себя как обычно. Хотя теперь откуда-то точно знала, что я с интересом наблюдаю за ней, за каждым её жестом, движением, шагом… И должен признать, так оно и было.
Первичная цель была достигнута – она разожгла во мне интерес. Конечно же, мне льстили заигрывания двадцатилетней студентки. А ей, вероятно, понравилось, что я молча принял правила этой негласной игры. Пикантность была, правда, в том, что всё происходило на глазах обоих её родителей.
Не знаю, заметили ли это мои друзья… Наверняка заметили, уж они-то наверняка знают не понаслышке пылкий темперамент своей дочурки. Ох, и натерпелись, должно быть, они с ней в период пубертата!..
Улучая моменты, когда родители были поодаль или даже просто смотрели в другою сторону, она постоянно встречалась со мной взглядом и беспощадно топила в омуте своих бездонных глаз. Круглое белое личико тотчас озарялось той самой едва уловимой, но весьма многозначительной улыбкой. На меня же это действовало как наркотик.
Вскоре я стал ловить себя на том, что чувствую «ломку», если длительное время не получаю очередную хотя бы двухсекундную «дозу» этой растянутой во времени и пространстве игры «в гляделки». Было очевидно, что руководит этой игрой отнюдь не детское озорство, а нечто иное – куда более загадочное и необузданное, уходящее истоками в то, что называют женским началом.
Меня не отпускали два вопроса. Чем я, седобородый старец, прельстил молоденькую студентку? И как бы она себя вела, не будь сейчас рядом родителей? Тогда я решил во что бы то ни стало, заполучить ответы на оба из них.
За поеданием шашлыков я ненароком – всего лишь через упоминание о своей профессии и языках программирования – подвёл разговор к теме несданных зачётов. Эта ассоциация мгновенно всплыла в сознании заботливой мамы, и та принялась яростно уговаривать дитятку принять мою помощь как репетитора.
Почти сразу к уговорам подключился и отец. Они расположились по обе стороны от дочери и наперебой сыпали аргументами сразу в два её красивых маленьких ушка. Мне оставалось